Ученые, как их реформировать? То есть тех засушенных личностях - ученых, которые ни в чем не разбираются кроме своей очень узкой отрасли знаний. Допустим, о каких либо кузнечиках. Но уж об этих кузнечиках он знает все. Нужен ли такой специалист? А это как посмотреть…. Саранча это тоже кузнечик. И южные области нашей страны этот кузнечик время от времени посещает с известными всем последствиями.

Как вырастить такого специалиста? Путь очень долгий. Вот молодой человек закончил институт. Допустим, что он закончил ее по той специальности, которая лично ему нравится, а не по той, которую хотели его папа и мама. И пришел работать в научно-исследовательский институт, допустим, Академии наук. Конечно, при современных реалиях это очень странно. Молодому специалисту сейчас платят там меньше, чем в палатке на улице.

Может, он пошел в этот институт из-за престижа ученого? К сожалению, этого престижа сейчас совсем нет. Просмотрите результаты опросов общественного мнения по рейтингам специальностей. Ученый по значимости в общественном сознании, где-то ниже чиновника жилконторы. Потому как на взятки ученому рассчитывать нечего. Про образование говорят и пишут о том, что оно нужно. Что образование следует улучшать. В статьях про отечественную науку ученые журналисты часто употребляют это слово с негативным оттенком. Мол, наша наука, отказалась от ответственности перед обществом. Лишилась спроса. Наука живет в башне из слоновой кости, из которой источается благой свет окрест.

Как при таких характеристиках выбрать поистине трудный путь в науку молодому специалисту, только что закончившему институт? А этот путь действительно очень труден. И это не о тех дежурных кандидатах, которые прежде получали свои корочки, как сказано в одном фильме, за интродукцию обезьян в Сибирь. Или о докторах наук – политиках, купивших за деньги или за услуги докторский диплом.

Но, вернемся к нашему молодому, надо полагать, любознательному, целеустремленному и способному, специалисту. Нелюбознательному в институте скоро станет скучно. А не способному и не целеустремленному в науке делать нечего и он это сам скоро поймет. Молодому специалисту надо многому научиться. Быстрее всего необходимый багаж знаний можно приобрести под руководством опытного ученого. В аспирантуре, за три или четыре года. В процессе учебы нужно сдать экзамены по философии, иностранному языку и выбранной специальности. Кафедра иностранных языков, при довольно насыщенной программе, все же дает не тот уровень знаний, который позволил бы молодому свободно читать и что очень немаловажно, свободно говорить на английском. Например, в некоторых странах молодого аспиранта-ученого на год! направляют за границу, где он живет в англоговорящей семье. После такой стажировки он свободно чувствует себя на любой международной конференции, задает длинные вопросы и получает обстоятельные ответы. За границей он работает в передовой лабораторией, заводит знакомство с ведущими учеными.

Наше российское государство еще во времена царей понимало необходимость и пользу таких командировок. Прославленный хирург Пирогов на стадии подготовки к профессорскому званию стажировался в клиниках Парижа и Берлина. Академики Ферсман и Капица тоже учились в лучших мировых лабораториях. А какие это были потом имена! Конечно, отправить будущего ученого в годовое зарубежное турне будет стоить государству больших денег. Однако царское правительство такие деньги находило, хотя и не было в те времена нефти и доходов от нее. Могло бы и сейчас наше правительство направить несколько десятков наших молодых специалистов, отобранных по открытому и жесткому конкурсу за рубеж на стажировку. И именно по тем специальностям, по которым наша наука более всего отстает.

Худо-бедно, за 3-4 года молодой специалист подготовит материал для кандидатской диссертации. Большая роль тут отводится руководителю будущего ученого. Она состоит не только в передаче специализированных знаний. Хороший руководитель является и наставником молодого человека. Передаются жизненный опыт, нравственные ориентиры. Принципы бескорыстного служения науке. Да, да, такие еще существуют! Диссертационный материал, - это еще не сама диссертация. Начинается процесс доработки и обкатки. В процессе нужно пройти несколько фильтров, - защитить диссертацию на лаборатории, на ученом совете института. Получить рецензии и отзывы от рецензентов, оппонентов и специалистов по профилю. Сама защита диссертации на специализированном ученом совете является состязательным процессом. Он напоминает суд, где необходимо доказать свою компетентность как автора готового исследования. И наконец, конечный фильтр, - диссертация прошла экспертизу в Высшем аттестационном совете. Можно получить диплом. Если диссертация сделана на экспериментах, то обычное время от поступления в аспирантуру до защиты диссертации занимает около шести лет.

Но это неважно. За это время специалист зреет. Уже в состоянии самостоятельно написать статью в отечественный реферируемый журнал. Кандидатская диссертация – это связный и объемный труд, размером с хорошую книгу. Это тоже хорошо. Правда в этой книге еще присутствует много чего от руководителя диссертанта. Да и на международной конференции наш специалист чувствует себя робко, не может обстоятельно ответить на вопрос, заданный его иностранным коллегой.

Но наш специалист бодро принимается за следующий этап трудного пути к сияющим вершинам настоящей науки. Начинается подготовка значимой научной работы, - докторской диссертации. Опять эксперименты, расчеты. Нудная работа по описанию результатов. Вылавливание при помощи трудоемкого анализа золотых зерен нового, ранее науке неизвестного. А если этого нового не обнаружено, то зачем и огород городить? Но вот это новое найдено. Но это новое может оказаться новым только для исследователя. Что там написано у отечественных коллег? У них там этого нового нет. А как в публикациях за рубежом?

И вот тут возникает большая проблема. В библиотеку, эту сокровищницу знаний за последние 20 лет поступает жиденький ручеек журналов и книг, среди которых практически нет иностранных. Так называемая выставка новых поступлений обновляется раз в две недели менее чем десятком работ. Оказывается, у государства нет денег на закупку специальной научной литературы. Нет и все. Конечно, в 1992-1998 году этих денег действительно не было. Сейчас они есть. И сейчас государство очень удивляется, почему так низок индекс цитирования научных работ российских ученых. А ответ очень простой. Потому - что российский ученый не может поместить в своей статье аргументированную дискуссию со своим зарубежным коллегой. Из-за отсутствия информации о последних работах этого коллеги. Тут еще накладывается оставшаяся со сталинских времен инерция все засекретить, - ведь кругом вражеское окружение! Вот и работает наш ученый почти с завязанными глазами – до границ еще что-то видно, а дальше – кое что в основном из интернета. С такой степенью информированности нечего и думать посылать в зарубежный журнал вымученную статью. Вымученную в хорошем смысле, так как хорошая работа требует упорного труда в течение примерно трех лет. Но даже и хорошую, но без анализа, опирающегося на международные результаты, иностранное издательство не примет. Отказ будет очень вежливый по форме. Вот вам и соответствующий индекс цитирования.

Проблема с научной информацией на самом деле гораздо шире. Полистайте списки редакционных советов ведущих зарубежных журналов и издательств. Там есть все. Американцы, немцы, канадцы, японцы, французы, чилийцы, иранцы и тд и тп. Очень много китайцев. Даже бангладежцы. Россиян там почти нет. Или в штучном экземпляре. Просмотрите списки организационных комитетов крупных международных конгрессов, ассамблей, конференций. Ситуация та же…. Но, по всей видимости, причина еще состоит и в том, что уровень наших ведущих ученых, из-за бюрократических порядков в институтах, существенно упал. Невозможно представить, что в прошлом например, В.И. Вернадский не был бы включен в состав оргкомитета соответствующей международной конференции. В наблюдающемся феномене также виновна практиковавшаяся коммунистической номенклатурой изоляция по-настоящему талантливых ученых от мирового сообщества.

На международных ассамблеях Европейского геофизического и геологического союзов выставляется много десятков докладов с цветными иллюстрациями по исследованию космоса исследовательскими аппаратами. О том, какими датчиками они снабжены, о траекториях полета, о системах телеметрии и спуска. И наконец, о результатах, например, о дождях на планете Титан. Наших отечественных докладов про космос почти нет. Вероятно, мешает привычная секретность. А ведь наша страна по-прежнему ведущая космическая держава и у нас есть что показать.

Или вот еще пример. В 1998 г. Германия образовала международный исследовательский центр Geoforschungszentrum по экспериментальному исследованию недр Земли. На паевых условиях в работе этого центра участвуют практически все промышленные страны. Большие и маленькие, в том числе Польша, Финляндия и др. Проводятся очень интересные эксперименты по бурению научных скважин в районе глобальных астроблем, в полярных районах, вблизи гавайских вулканов, в зонах глубинных разломов и др. СССР, а потом и Россия была ведущей державой по глубинному исследованию недр Земли. И до настоящего времени не превзойден рекорд нашей страны – свыше 12 км, достигнутый нашей самой глубокой научной скважиной на Кольском полуострове. Международная кооперация с участием России в исследовании недр Земли могла бы дать очень много новых ценных фундаментальных знаний. Однако у правительства нет денег, чтобы сделать этот невеликий взнос, необходимый для участия в проектах этого международного центра.    

Но, поскольку главное, это квалификация специалиста, вернемся к процессу подготовки докторской диссертации. Докторская диссертация говорит о ее обладателе довольно много. Такой исследователь нашел свое поле. Настоящий доктор наук – это штучный товар. Он получил призвание в научном мире. Его статьи и книги читают. На них ссылаются. Докторская диссертация складывается из двух-трех десятков крупных работ, оформленных в виде солидных статей. Такие статьи объединены одной большой доказательной идеей, представляющей собой новое научное направление. В конечном итоге докторская диссертация публикуется в виде книги. Доктор руководит группой или лабораторией. Воспитывает молодых ученых, подготавливает аспирантов к защите кандидатской. Преподает в вузе или университете. Получает гранты научных фондов, выполняет работы и пишет по ним отчеты.

Экспериментатору на то, чтобы приготовить и защитить докторскую работу необходимо потратить, в среднем, 7-9 лет. Почему экспериментатору? Да потому, что экспериментальная работа наиболее близка к тому или иному практическому применению в промышленности, в медицине, биологии, сельском хозяйстве. Итак, чтобы появился законченный сухарь-специалист, который и знает и умеет и другим показать и обучить может, необходима дистанция лет в 15. Причем, за все эти 15 лет будущее светило науки нужно бережно пестовать. Обеспечивать свободу дискуссий. Обеспечивать демократическую обстановку на работе. Не подавлять, а развивать личность. Предоставлять возможность поездок в командировки на внутрироссийские и международные конференции. Снабжать новейшей научной аппаратурой и литературой, в том числе и зарубежной. Российская академия наук старается, в пределах скудного бюджета и при критическом отношении к ней государства, обеспечить такие инкубационные условия роста научных талантов. 

Вывод таков: если кто-то прокомандует – даешь нанотехнологии и выделит деньги на новый научный центр – ничего выдающегося ранее, чем через 10-15 лет не получится. Значит, деньги надо дать тем, у кого уже есть солидный задел. И послать современного Ломоносова учиться за рубеж. И создать ему такие условия, чтобы он вернулся назад, поднабравшись опыта. 10-15 лет – это еще и минимальный срок, в течении которого может, путем внутреннего саморазвития возникнуть коллектив (научная школа), научные результаты которого будут иметь мировое признание.

А что такое Академия наук и для чего она нужна? Академия – название некоторых научных учреждений и учебных заведений. Происходит от наименования местности близ Афин, где возникла платоновская Академия (около 387 до н.э.). Первые Академии, объединяющие большое число мыслящих людей возникли в Италии (Академия деи Линчеи) Англии и Франции. Во Франции Академия была создана во времена знаменитого кардинала Ришелье. Он был очень хитрый политик, энергичный, властный, далеко видящий человек. Он сумел подчинить себе даже волю короля. Ришелье работал на благо французского государства. При нем Франция в Европе играла ведущую роль. Вертикаль власти в государстве была выстроена отменно. Ежедневно полиция и шпионы докладывали о всем, что творится в любом уголке Франции, в том числе о тайных заговорах и обществах. Ришелье умело разрушал планы и замыслы заговорщиков. Немало членов тайных обществ сидело в те времена в Бастилии, так как эти люди не вписывались в вертикаль власти. И вот в один момент кардиналу начали докладывать о том, что в одном из аристократических домов собираются люди, и что-то там обсуждают. Скоро осведомители доложили, что рассуждают там на разные темы, в том числе о французской словесности, о правилах грамматики о стихосложении, математике и прочих таких предметах. Конечно, эти люди не вписывались в вертикаль власти и были подозрительны. Сегодня они рассуждают о правилах грамматики, а завтра начнут говорить об абсолютной деспотии. Но Ришелье был мудрый человек. Он учредил Французскую академию наук, чтобы в ней эти странные люди работали над проблемами и правилами грамматики, физики, математики и другом подобном.

А что из этого получилось? А почве этой академии выросли французские просветители-энциклопедисты, - Д. Дидро, Ж.Л. Д’Аламбер, Ж.Ж. Руссо и др. Возникла блестящая плеяда французских математиков и физиков, - Декарт, Лаплас, Френель, Ферма, Коши и много других. Центр мировой науки переместился во Францию. И до сих пор языком дипломатов считается французский язык. Конечно, французские короли совсем не понимали проблем, обсуждаемых на заседаниях академии. Это учреждение никак не входило в вертикаль их абсолютной власти. На академиков тратились государственные деньги, которые были позарез необходимы постоянно воевавшей Франции. Но они понимали, что престиж Франции прирастает не только площадями земель, захваченных у других государств. Оказывается, ученые очень много прибавляют к славе государства. Да кроме этого их расчеты улучшают меткость пушек. А как известно, - пушки – последний аргумент королей.

Каков из этого вывод? Для развития общества совершенно необходимо наличие этой группки странных людей - ученых, занимающихся непонятным делом и удовлетворяющие свое любопытство за государственный счет. И Наполеон и Гитлер и Сталин это понимали. Давать им госзадания? Непонятно какие. Можно им дать задание построить мост. Большой, например через Волгу. Так ведь если известна цель – мост, с этим могут справиться и инженеры. Значит для задания, когда известна конечная цель, ученые не пригодны. Так кто им должен указывать, что им делать? Ведь каждый из этих так называемых ведущих ученых прошли много фильтров и доказали свою компетентность в их непонятном, но сложном деле. Школьный аттестат, диплом вуза или университета, аспирантура, степень кандидата наук, степень доктора, звание профессора. Раз они сами разбираются в своих делах, пусть они сами и задают себе задачи. Индивидуально или коллективно. Но под контролем их самих, через решения ученых советов, конференций, систему грантов. И главное, что требуется для их успешной работы, - самоподдерживающаяся и саморазвивающаяся атмосфера творчества. И конечно, конкурентная среда, чтобы не спали на работе или не сочиняли бы таких проблем о том, с какого конца разбивать яйцо, с острого или тупого. Как описал Джонатан Свифт. Задача ученых, - опубликовать свои ценные результаты. В свободной печати. Это называется: для неопределенного круга лиц. Например, в научной статье. Статья живет, то есть интересует других специалистов, короткий век. Гораздо дольше жизнь научной книги, в которой публикуются результаты большого исследования.

Таким образом, если общество хочет развиваться, необходима организация ученых, - самых талантливых людей, как бы впередсмотрящих. Эта организация должна быть вне вертикали власти. Это и есть академия наук. И заниматься она должна не только естественными науками, медициной, биологией, педагогикой и т.д. Но и общественными науками. Чтобы составлять прогнозы развития общества. А чтобы прогнозы были объективны, нужно обеспечить независимость академии от власти. Иначе это будет кривое зеркало. А прогнозы - в стиле «чего изволите». Главной задачей академии являются фундаментальные исследования. Конечно, можно исследования вести в университетах. Но задачи университетов другие. И ученые там не совсем к месту. Там наукой можно заниматься только урывками. И в развитых странах, когда требуется развить какое-либо фундаментальное направление, создается государственная научная организация. Яркий пример, - космическая корпорация НАСА в США.

Можно, конечно, всех ученых и всю академию встроить в вертикаль власти, в систему строгой иерархии. Чтобы старший начальник указывал младшему, что ему делать. Как в армии. Но ведь беда в том, что если заставить всю воинскую дивизию, корпус и даже армию решать простенькую проблему Ферма, - они ее не решат. Эту проблему задал француз Ферма еще 300 лет тому назад. Она настолько проста, что ее может понять и школьник.

Что такое фундаментальные исследования? Какой полезный продукт общество получает от ученых? Как ни странно то, что в сказках называется: поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. То есть, что-то ранее неизвестное, но имеющее фундаментальное, то есть всеобщее значение. Ранее не знали, что такое микробы, вирусы. Не знали, что есть электромагнитные волны. Не знали, что есть рентгеновы лучи. Не знали, что окружающие нас вещества состоят из элементарных атомов. Что эти атомы укладываются в стройную периодическую систему. И так далее. Самое интересное, что каждый из ученых, совершивших эти замечательные открытия, приступая к работе, не знал, что он такое откроет. Но факт, казалось бы, случайного открытия доставался только лишь подготовленному уму. Надо было увидеть что-то новое, необычное в результате выполненного наблюдения, понять его значение. В нашей повседневной жизни со всех сторон нас окружают великолепные открытия, совершенные многими поколениями ученых. Электричество, радио, телевидение, лекарства, синтетические материалы и многое другое. И самое важное, - наши представления о внешнем мире и во многом, культура, сформированы именно учеными.

А когда фундаментальные открытия становятся полезными, то есть начинают использоваться в повседневном быту человека? Как правило, не скоро. Наиболее удачный пример, - открытие рентгеновских лучей. Их в медицинской практике стали использовать буквально сразу. Но обычно от открытия до внедрения в широкую практику проходит лет двадцать, если не больше. Причем ученые, на которых сошло озарение открытия, как правило, внедрением не занимаются. Их мысли настроены на продолжение исследований, на раскрытие следующих тайн природы. И деловой хватки у них нет. Их не учили коммерции. Не та порода людей. Они лишь могут заявить в своей статье, что их разработка имеет то или иное практическое приложение. Тут нужен человек с иным, деловым складом ума. Подхватить идею и используя технические навыки, изготовить, например, лазерный дальномер, а затем с выгодой его продать. Получается, ученые не та категория людей, которая приспособлена и будет заниматься внедрением своих разработок. Да и занявшись внедрением, потратив массу времени на бюрократические согласования, выколачивания ссуд, разрешений и так далее, этот ученый потеряет свою квалификацию и не сможет вернуться к своей прежней, полезной в конечном итоге работе.

У тех, кто не понимают суть фундаментальной науки, часто возникают возражения, что теперь наука другая. Она индустриализировалась. Для того, чтобы получить новый результат, нужны громоздкие приборы на много тысяч или миллионы рублей. Действительно, такие затраты требуются для некоторых физических опытов, как например, для синтеза трансурановых элементов, исследования внутриядерных взаимодействий. Так ведь такие исследования давно уже ведутся в рамках международного сотрудничества. Но история науки говорит, что подготовка к крупному открытию и само открытие осуществлялись и осуществляются, главным образом, небольшими коллективами. Первооткрыватель всегда один. Неожиданные открытия делаются при помощи несложной аппаратуры, пучка проводов, испытательных камер, реторт и др. Так были открыты первые транзисторы. Первые лазеры и мазеры. Аспирин. Пенициллин. Первые гетеропереходы. Технологии на этих гетеропереходах обещают дешевые, очень экономичные и долговечные источники света. А сколько пользы для конкретных людей будет получено от нанотехнологий, биотехнологий. Исключительно много неожиданных открытий человечество получит в области генетики, биологии, медицины. И будущие крупные открытия будут крупными именно потому, что они будут неожиданны.

Теперь о Российской Академии наук. Вспомним те времена, когда государство денег на науку не жалело. Во времена генсека Никиты Хрущева. Когда учеными только что было создано оружие небывалой, апокалиптической мощи и средства доставки его в любую точку земного шара. Был провозглашен лозунг – наука является производительной силой. Открывались новые периферийные филиалы Академии наук. Организовывались новые институты. Из центральных университетов и ВУЗов прибывали молодые инициативные специалисты с красными дипломами. Им работалось азартно и интересно. Каждому хотелось сделать открытие. Можно было заказать новый прибор, получить новые материалы для исследований. Командировки в центр для консультаций и для работы в библиотеках – пожалуйста. Да и в местных библиотеках вполне приличный набор отечественных научных журналов, уровень которых мало чем уступал тем, которые печатались на западе. Твори, выдумывай, пробуй!  

И творили, и выдумывали, и ставили решающие эксперименты. Затем садились писать статьи. А вот написав статью, нужно было написать еще авторскую справку, о том, что в статье нет секретных сведений и автор несет личную ответственность за ее содержание. Затем статью нужно нести в первый отдел, чтобы получить на нее акт экспертизы. Там компетентная комиссия определит, что в статье действительно нет ничего из запретного списка. А этот список был очень велик. Акт экспертизы подписывает зав. лабораторией и утверждает директор. При этом статья продиралась через ряд заграждений. Кому из экспертов не нравится, например, слишком смелая идея. Другой считает, что его работам эта статья переходит дорогу. У заведующего и директора (если статья действительно хороша) возникает соблазн присоединиться к авторскому коллективу. И конечно, не в конце списка авторов! Иногда истинный автор оказывается в конце списка, а то и вовсе исчезает из него.

Но как отдать стороннему дяде то, что действительно ценно, выстрадано! Ведь это твое дитя, результат твоего творческого озарения. Можно сказать, частная собственность, которую нагло отбирают, пользуясь совсем не светскими приемами, - угрозой сокращения, переводом очередника в конец списка на жилье и др. Но если это действительно великая идея (а по молодости все идеи кажутся такими) как ее отдать? Пусть она лучше пропадет, чем ею воспользуются насильники. Будем писать в стол или вообще забудем ее на время, а то и насовсем. Один такой творческий рывок, другой, третий… и оказывается, что стену не пробить. Смотришь, а другие, рядом, это уже поняли. С потухшими глазами все делают рутинную работу, - "толкают науку вбок". Как тогда говорилось, - вперед не можем, а назад компартия не позволяет. Для большинства научных сотрудников работа превратилась в отбываловку, а начальство следило только за тем, чтобы "народ" во-время приходил на работу и возвращался с обеда. Ни о какой мотивации подлинного научного творчества и не помышляли. Естественно, что и научная жатва, при такой атмосфере в научных институтах, была крайне скудной. Несмотря на то, что численность научных работников в стране была очень высокой, отставание от западных технологий стремительно увеличивалось.

Высшие руководители академических учреждений – директора, академики выбирались по отдельным отраслям знаний и практически они становились верховными судьями в данной области, распределителями средств. Они определяли основные направления научных исследований и становились главными референтами ведущих научных журналов, т.е. монополистами в своей области знаний. Наука организовывалась по той же малой тоталитарной схеме. Директоров и академиков фактически утверждали чиновники из ЦК КПСС. Во главе целых отраслей науки иногда становились малокомпетентные, непорядочные люди, главным качеством которых была политическая лояльность и связи в высших партийных сферах.

Каковы же были преимущества и недостатки такой системы? Одним из преимуществ и одновременно недостатком такой системы была стабильность кадров. Научные кадры сохраняли свои места и постоянную зарплату независимо от наличия или отсутствия заказов. Это создавало у сотрудников ощущение устойчивости, стабильности, позволяло им накапливать опыт. Но одновременно снижало у части работников стимул к самосовершенствованию, внедрению новых идей.

Конечно и в те времена некоторые, исполненные отваги и творческого запала одиночки-изобретатели, как могли, боролись с окостеневшей бюрократической системой. Это наглядно показано в книгах В. Дудинцева «Не хлебом единым», «Белые одежды». О том, что эта проблема актуальна и сегодня свидетельствует недавний факт появления фильма С. Говорухина, снятый по роману В. Дудинцева. Все помнят, что изобретение непрерывной разливки стали было изобретено в СССР, а внедрено в других странах. На разработчика голубой крови, перфторана, Ф. Белоярцева было оказано такое давление, что он повесился. В те времена изобретателя-одиночку никто не защищал. К ним относились, да и сейчас относятся как к чудакам. Поощрять изобретателя экономически никто не собирался и не собирается. Вознаграждение за получение свидетельства на изобретение смехотворно мало. Внедрение изобретений, несущих пользу для промышленности и быта людей ранее никого не интересовало. Директора государственных предприятий отбивались от изобретателей всеми способами.

Вот яркий пример, приведенный в статье Александром Болонкиным: "Находясь в ссылке в Бурятии (где я в то время был единственным доктором технических наук) я предложил заводу «Теплоприбор» вместо огромных тяжелых 15-килограммовых чугунных датчиков давления образца прошлого века, выпускать спроектированные мною маленькие пальчиковые датчики. Первый вопрос, который мне задал главный инженер: «Сколько будет стоить ваш датчик?» «Два-три рубля» – ответил я. Главный инженер посмотрел на меня как на сумасшедшего. «Вы что, хотите нас без ножа зарезать? Наш датчик стоит 35 рублей, мы единственный завод в Союзе, кто выпускает датчики такого назначения. Потребление их ограничено. Кто это позволит нам снизить финансовый план. Вы бы лучше придумали, чтобы датчик стоил дороже, требовал больше металла (основание для увеличения плана поставок материалов), требовал большей трудоемкости (основание для повышения фонда зарплаты)»".

Главное в промышленной продукции был вал. Произвел сталелитейный завод больше других стали (неважно, какого качества), - честь ему, премии и ордена! Выпустили цветной телевизор весом 70 килограмм, - большое достижение! В это время на западе телевизор такого же класса, но с лучшим параметрами, весил 16 кг. Но в СССР производить телевизор, который мало весит, невыгодно! Каждый "экономист" понимал, что необходимо употребить больше материалов, металла, применить более тяжелые элементы, тогда и себестоимость продукции будет выше. Завод выполнит план по стоимости продукции и будет в передовиках. В СССР не было свободного рынка телевизоров, как впрочем, и других товаров. Все цены утверждались в Москве и однотипные телевизоры стоили примерно одинаково. Как только граница оказалась открытой для качественных товаров, уже давно участвовавших в конкурентной гонке, вся псевдоэкономика СССР рухнула. А сколько было написано "докторских" диссертаций, на пустом месте работало столько институтов экономических проблем, возглавляемых академиками!

Однако была и другая сфера науки – военная. Ее корни – из бывших сталинских шарашек, - Туполевской, Королевской и других. Там за шаг вправо, шаг влево карали очень жестоко. Приходилось проявлять свой энтузиазм в пределах, ограниченных комнатой с секретным режимом. В конце концов привыкали, делали новое и считали, что так оно и должно быть. В этих ящиках ковались зубья дракона, - атомное, ядерное, химическое, биологическое и другое оружие. В других странах тоже….

Первая творческая отдушина появилась только в начале 70-х годов. По новому положению об изобретениях можно было подать заявку на изобретение непосредственно в Комитет по изобретениям и открытиям даже в том случае, если руководство предприятия, научного института возражало против этой заявки. Естественно такой шаг диктовался прежде всего заботой об укреплении обороноспособности государства.

Российская академия – это не только академики. Главное в ней - эта та ткань из еще пока сохранившихся творческих работников, внутри которой сохраняются основы научной этики, стремление передать свои накопленные знания, свои озарения в общую копилку знаний человечества. Зажечь интерес к разгадке тайн природы у молодых и передать им свой опыт. К сожалению, эта ткань, в основном, состоит из стариков. Пока политики в период перестройки, делили большие деньги, кресла и портфели, им было не до науки. О смене поколений среди ученых никто не озаботился. Наука сейчас напоминает старую вымирающую деревню – старики еще есть, а молодежь подалась в более доходный бизнес.

Необходимы перемены, которые будут иметь значительные последствия и определят одно из первых мест России среди технологически развитых стран. Исходя из вышесказанного, эти перемены должны идти в направлении, противоположном усилению управляемости наукой. Науку (фундаментальную) следует дебюрократизировать, усилить конкурентную составляющую в научной среде.

Кое что в этом направлении уже сделано. Первым был известный филантроп Джорж Сорос. Он развернул систему финансовой поддержки ученых через гранты и стипендии. И что самое интересное – эта поддержка осуществлялась персонально, а не через дирекцию или ученые советы.

По пособиям его Международного научного фонда мы учились составлять свои первые заявки на гранты. Потом был организован Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), который очень успешно действует до сих пор. Самым удивительным для ученых с душевными травмами, оставленными идеологами коммунизма, является то, что заявку в РФФИ можно подавать, минуя согласования с завами лабораторий, дирекцией, ученым советом и т.п. И вообще, заявка на грант может быть подана простым инженером, пенсионером, домохозяйкой, несовершеннолетним. И если все оформлена как надо, она будет рассмотрена. Дай Бог хороших финансов и долголетия этому фонду! Однако финансирование фонда неуклонно сокращается.

И на поездки на научные конференции за границу снято табу. Если есть заграничный паспорт, есть деньги, есть приглашение - поезжай на здоровье. Только вот деньги.... Словом, для рядовых инициативных научных сотрудников появился кислород для творческого дыхания. Но для настоящей свободы научной мысли требуется гораздо больше.

В иных институтах, в том числе академических, сохраняется назначенная еще при жизни ЦК КПСС номенклатура. Иные директора, как неоднократно писали об этом в прессе, сдают институтские площади в аренду по удивительно низким ценам. Другие организовали множество ТОО, ЗАО, ООО на институтских площадях, используя институтское оборудование. Возникло особенное, ранее не наблюдавшееся явление - вторыми или третьими должностными лицами при директорах становятся их близкие родственники. Конечно, есть и такие директора, которые искренно пекутся о пользе дела.

Административная работа в ее прежнем и теперешнем понимании требует много времени и сил. Для проведения настоящей, на уровне, научной работы у директора нет возможности. Естественно, что если директор руководит институтом десяток лет, то он в состоянии приспособить для своих нужд научный коллектив, как отрегулировать собственное кресло. Благодарные сотрудники сами сделают и принесут на подпись кондиционную научную работу. В общем итоге страдает отдача, как от руководителя, так и от коллектива.

В технологически развитых странах (они поэтому и являются технологически развитыми) давно учитываются описанные "человеческие слабости". Поэтому там научных администраторов, как правило, выбирают из ученых с мировым именем. Причем с обязательным наличием достойной альтернативной кандидатуры. С ними заключается только временный контракт. Например, на два года. Затем проводятся новые выборы. Более двух сроков подряд находиться на административной должности не полагается. За время ограниченного сроком руководства ученый не отстанет от постоянно обновляющегося научного информационного пространства и сможет возвратиться в творческую среду. У тех руководителей, которые пробыли на посту более 6-8 лет, теряется живая связь с коллективом, падает производительность и коллектива и администратора.

Схему выборности администраторов следует устроить и в нашей стране. По моему глубокому убеждению, без этой выборной схемы настоящее реформирование научных учреждений не состоится. Андрей Дмитриевич Сахаров ратовал за подобную процедуру. Причем он считал, что директора должен выбирать весь коллектив института, включая и уборщиц, так как решения директора оказывают влияние на их рабочие условия и оплату труда.

Из теории регулирования известно, что в любом работающем механизме должна быть обратная связь. Настоящая выборность администрации (заведующих лабораториями, директоров институтов) обеспечит эту обратную связь и работоспособность научных коллективов. Конечно, если научный сотрудник или администратор добудет деньги на проведение конкретного исследования, например, по гранту, он вправе нанять себе работников по своему желанию. Научные коллективы, занимающиеся фундаментальной наукой, должны быть небольшими. Также как это стараются делать в бизнесе, среди ученых следует создать подлинную конкурентную среду. Это можно сделать путем резкого поднятия средней суммы, выделяемой по гранту (примерно в 10 раз) на научное исследование. Но если научный сотрудник остался без грантов, пусть довольствуется средней зарплатой. Конечно, число тех, кто занимается фундаментальной наукой или иначе, удовлетворяет свое любопытство за государственный счет, не может быть велико.  

Необходимо ликвидировать такой рудимент советской эпохи как государственные премии. Как правило, на государственные премии претендуют большие коллективы из 12-15 человек, в число которых включены администрация, чиновники, от которых зависит «проталкивание» заявки, люди, обеспечивающие благоприятное отношение к заявке со стороны государственной комиссии. Порой, из-за желания включить большее число нужных людей в заявку, истинный автор идеи оказывается за бортом. Вместо поддержки бюрократов госпремией нужно поощрять и достойно платить создателям и собственникам нового интеллектуального продукта – изобретателям, обладателям патентов, изобретения которых внедрены и используются промышленностью. Тогда и исчезнут явления, которые, в частности, отразил писатель В. Дудинцев. На мой взгляд, премии нужно присуждать только за индивидуальные работы. Например, за написание крупных учебников, солидных монографий. Причем в перечне документов, необходимых для заявок на премии, медали научных обществ, должно отсутствовать требование подачи рекомендаций, направлений и характеристик с места работы. С учетом накопившегося опыта и обзора наибольших достижений во всех отраслях наук, такие премии мог бы учредить Российский фонд фундаментальных исследований. Нужен также жесткий закон об охране интеллектуальной собственности, четко защищающий имущественные и неимущественные права изобретателя-идивидуума.

Кто же должен внедрять новации, патенты, изобретения? Весь успешный мировой опыт показывает, что этим должны заниматься частные предприятия, небольшие, средние и другие, в том числе транснациональные. Большие корпорации сами ищут талантливых ученых, нанимают их на работу. Там эти ученые занимаются исследованиями, дающими сравнительно быстрый практический выход. Корпорация им достойно платит. Однако в контракте может быть оговорено, что интеллектуальная собственность на оригинальные разработки, сделанные ученым, принадлежат корпорации.

Стоит ли закреплять право на интеллектуальную собственность за институтами Академии наук? С учетом специфики их non-profit ориентации не стоит. Интеллектуальная собственность в этом случае должна быть за разработчиком. Лишь он за нее по настоящему болеет и в состоянии позаботиться о реальном внедрении. Если разработка будет числиться за институтом, это будет по старому принципу, - все вокруг колхозное, все вокруг мое. То есть ничье.

Надо ли реформировать науку в сторону большего администрирования, усиления режима секретности, степени изолированности от мировых научных институтов, сковывания творческой свободы рядового сотрудника? Возвратить, авторские справки, акты экспертизы на все работы и ведомственные запреты? Весь прошлый наш и зарубежный опыт показывает, что нет. Иначе, застывшая бюрократизированная структура будет плодить высокооплачиваемые должности, обладатели которых имеют мало чего общего с творческим процессом.

Не следует также забывать, что вмешательство власти в научный процесс, стремление руководить научным поиском, поддержка властью какой-нибудь стороны в научном споре обязательно приводит к тяжелым последствиям. Во все времена, да и сейчас вдруг ниоткуда появляются энергичные авантюристы, а то и просто больные люди, которые вполне убедительно заявляют, что они сделали выдающееся открытие, которое решит все проблемы человечества. Например, всех накормят, воскресят мертвых. Ярчайший пример такого вмешательства – поддержка властями академика Трофима Денисовича Лысенко. Наша селекционная наука, генетика стараниями этого академика была отброшена на десятки лет назад.

Мы, старшее поколение, это уже проходили. Работа научного сотрудника сродни крестьянскому труду. И тот и другой имеют дело лицом к лицу с природой. И там, и здесь и научного сотрудника и крестьянина нужно освободить от посредников между ними и природой. Великой, таящей как будущие замечательные блага для человека, так и очень грозные опасности. И научный работник, как и крестьянин, знает лучше посредников, как произвести тот "простой продукт, которым государство богатеет".

В подтверждение этому процитируем слова настоящего ученого с огромным жизненным опытом, Петра Леонидовича Капицу. Он писал: "...никакой администратор не знает, где и как, например, открыть закон тяготения. Засекреченное научное достижение равносильно его отсутствию. Наука должна быть веселая, увлекательная и простая. Таковыми должны быть и ученые."

 

Что касается нынешнего состояния российской науки, то прежде всего, нужно позаботиться сохранить и как можно скорее, фундаментальную науку. Прикладная, она как мясо на костях, прирастет с подъемом промышленности и заинтересованном внимании со стороны государственного бюджета. Если не успеть в ближайшие 3 года, этот фундамент понесет такой колоссальный урон, что для восполнения рядов ученых, их придется приглашать из развивающихся стран, а Россия станет второстепенной технологической и научной державой.

 

 

 

Горбацевич Феликс Феликсович, - лаборант, старший лаборант, инженер, младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, ведущий научный сотрудник, доктор технических наук, годы работы в РАН - 1964-2010. E-mail: gorich@geoksc.apatity/ru, личная страница: http://geoksc.apatity.ru/people/?ID=51